1. Фредерик Бакман. Бабушка велела кланяться и передать, что просит прощения. М.: Синдбад, 2018. Перевод К. Коваленко
Швед Фредерик Бакман убедительно доказывает: для того чтобы добиться
международного успеха, скандинавским авторам вовсе не обязательно
погонными метрами гнать фирменный «северный нуар». Уже четвертый роман
Бакмана рвет книжные чарты в Америке, хотя за всю свою писательскую
карьеру он не то что ни одного героя не убил и не замучил — даже
не огорчил никого по-настоящему.
Впрочем, нынешняя его книга (вторая после «Второй жизни Уве», изданная
на русском) все же начинается с серьезного огорчения — даже, пожалуй,
горя. У девочки Эльсы, слишком умной для своих неполных восьми лет
и потому бесконечно одинокой, умирает любимая бабушка. На протяжении
всей жизни Эльсы бабушка оставалась ее лучшим (и, в сущности,
единственным) другом, ее супергероем и защитником, вечным генератором
беспокойства, приключений и смеха, но главное — ее бессменным
проводником в сказочную страну Миамас, выдуманное королевство, откуда
берут начало самые лучшие в мире истории.
2. Скарлетт Томас. Драконий луг. М.: АСТ, 2017. Перевод Г. Соловьевой
Формально эта книга Скарлетт Томас ориентирована
на подростковую аудиторию. Однако читать ее можно и взрослым — конечно,
тем взрослым, которые не воротят нос от Джоан Роулинг, смотрят
блокбастеры и вообще доброжелательно относятся к развлечениям
легкомысленным, необременительным и простым.
Те, кто знаком со взрослыми книгами Томас, знают, что с фантазией у этой
девушки все в полном порядке. Однако вырвавшись на вольные просторы
подростковой литературы и освободившись от необходимости соответствовать
какому-либо жанровому канону, писательница и вовсе пускается во все
тяжкие. Ее «Драконий луг» — это гремучий коктейль из «Алисы в стране
чудес», «Гарри Поттера», «Нарнии», сказок Нила Геймана, фильмов Тима
Бертона и залихватской компьютерной игры.
3. Пенелопа Фицджеральд. Книжная лавка. М.: Издательство «Э», 2018. Перевод И. Тогоевой
Роман Пенелопы Фицджеральд — сорокалетней выдержки классика английской
литературы (шорт-лист Букеровской премии за 1978 год), добравшаяся
наконец и до нашего читателя. И хорошо, что так, потому что «Книжная
лавка» из числа тех неброских сокровищ, про которые сначала думаешь
«Ну и зачем оно нам сегодня?», а потом плохо представляешь, как ты жил
без этой книги.
Комфортный английский мир дает трещину и разваливается прямо на наших
глазах; все, что мы считали надежным и основательным, рушится,
а история, которую мы заранее читали как историю победы оборачивается
историей поражения, предательства и личностного краха. Не самый
оптимистичный финал, понятное дело, но именно этот неожиданный
и жестокий перелом, эта драматическая и парадоксальная деконструкция
жанра и возвышает роман Пенелопы Фицджеральд над десятками подобных,
делая его той самой золотой классикой сорокалетней выдержки,
неподвластной воздействию времени.
4. Хосе Карлос Сомоза. Дама номер 13. М.: Иностранка, Азбука-Аттикус, 2018. Перевод Е. Горбовой
Если вы читали предыдущий изданный по-русски роман испанца Хосе
Карлоса Сомозы «Афинские убийства», то, в общем, знаете, что ждать
от этого автора сколько-нибудь честного детектива не приходится. Если
в тот раз детективная интрига, которую читатель поначалу доверчиво
воспринимал как реалистическую, в итоге оборачивалась фантасмагорией
на тему платоновской философии, то на сей раз Сомоза и вовсе заведет вас
в дебри занимательного стиховедения, да там и бросит. Впрочем, ловкости
писателю не занимать, и потому особого разочарования «Дама номер 13»
не вызовет, несмотря на то, что значительная часть вопросов останется
без ответов, а те ответы, которые все же удастся получить, окажутся
совсем не такими, как нам хотелось бы.
5. Джо Уолтон. Среди других. М.: АСТ, 2018. Перевод Г. Соловьевой
Набор элементов, из которых строит свой роман англичанка Джо Уолтон,
кажется одновременно и банальным, и совершенно безумным в силу
принципиальной их несочетаемости. Одиночество избыточно умного
и начитанного подростка, утрата и ее переживание, поиск друзей, школьная
жизнь, унизительная и некомфортная, счастливые воспоминания детства,
первое осторожное приближение к сексуальному опыту — с одной стороны.
Колдовство и волшебные существа — с другой. В сущности, чего-то одного
хватило бы с избытком, но Джо Уолтон отважно объединяет первое
со вторым, отчего и то, и другое приобретают принципиально новый смысл,
вес и объем.
https://meduza.io/feature/2018/01/02/pyat-uvlekatelnyh-romanov-na-novogodnie-kanikuly
Немає коментарів:
Дописати коментар