Недавно Украина впервые стала почетным гостем фестиваля
Европейских литератур в городе Коньяк (Франция). Почти три года
продвижением этого проекта занимался писатель Андрей Курков. И он же
вернулся с фестиваля победителем, став лидером читательских симпатий
французов (за книгу «Садовник из Очакова»).
В интервью ZN.UA г-н Курков рассказал о тиражах своих книг; о литературном форуме в Коньяке; об отношении к «закону о языках»; о реакции на выходки Femen и Pussy Riot; вспомнил также времена хиппи, которым посвящены страницы его книги «Львовская гастроль Джими Хендрикса».
— Андрей, в киевском Доме кино вы участвовали в презентации первой и второй книг сборника «Хиппи во Львове». Интересно, что один из «зачинщиков» этого движения стал героем вашей книги — «Львовская гастроль…». Как изменилось — или не изменилось — ваше отношение к хиппи спустя годы, даже десятилетия? Насколько эта тема интересна нынешнему молодому поколению читателей?
— Вы понимаете, «те» хиппи представляют классику жанра. То есть они классические хиппи. И классически умерли от наркотиков. Теперь же понятие «хиппи» характеризует более политический, нежели социологический акцент. Действительно, после перестройки многие хиппи ушли в своеобразные правозащитники. Конечно, они защищали собственных ребят, собственные интересы и свободу. Но при этом имели большое влияние и на формирование первых демократических партий.
Некоторые из хиппи участвовали даже в латышских событиях — в первых демонстрациях в Риге против советской власти.
— И все-таки, чем именно хиппи будут ценны для истории?
— Тем, что поддержали битловскую культуру. В каком-то смысле поддержали рок. Они так и останутся символами борьбы за свободу «от всего». Это — противоречие ради противоречия.
Хиппи всегда отказывались быть соучастниками ординарной правильной жизни. И отсюда все виды их протеста. Включая не только сексуальную революцию, но и следование лозунгу — make love, not work!
Все это по отдельности в истории, в других поколениях еще до начала ХХ века уже было. Только тогда оно называлось нигилизмом. Хиппи же придали понятию «нигилизм» более модный оттенок.
— В таком случае, хочется узнать, какие «неформальные» объединения или движения вызывают у вас интерес сегодня?
— Неформалов подобных хиппи сегодня нет! Те же панки оказались намного слабее. Подобные объединения могут формироваться лишь в распадающихся тоталитарных режимах. Мы в Украине сейчас живем в относительно спокойное время. Вот о России нельзя сказать, что время у них относительно спокойное. Там есть и наци, и антифашисты. Все эти движения построены для борьбы друг с другом. Их представители легко делят мир на «своих» и «чужих». А хиппи — они не делились на своих и чужих. У них были «свои», а все остальное их не интересовало. И они не проявляли агрессии.
Поэтому времена хиппи прошли!
Сейчас все эти возникающие субкультуры или проявляют или провоцируют агрессию. Но они никогда не станут столь массовыми, каковыми были хиппи. Все просто! Они используют некую сверхсложную идеологию, иные понятия и мотивации нежели хиппи. Например, придумывают сатани зм и вытаскивают на поверхность то, что большинству людей на самом деле малоинтересно.
— А по поводу украинских Femen что скажете? Как бы охарактеризовали это «движение» и его «художественную миссию»?
— С моей точки зрения Femen — сугубо коммерческий проект. Некое оружие, напоминающее пистолет с надувными шариками. И все это завлекает внимание тех, кто видит или слышит Femen впервые. А потом приедается…
С одной стороны, конечно, это явление веселое. Но всегда неагрессивное, несмотря на все их попытки. Ведь женская агрессия, если она не настоящая, — слишком театральная. И у них элементы театральности «на грани» — спиливание креста, например...
— И как вы отнеслись к той их выходке?
— Отрицательно! Потому что эти девушки вызывают негативную реакцию общества, провоцируют репрессии. Да, они «хотят» стать жертвами. Но при этом ведут себя так, как те, кто ищет жертв. И в данном случае сама Украина стала жертвой этих «фемин». Дожили… На Западе о них пишут чаще, нежели о наших выдающихся спортсменах. Femen укоренились в сознании западных людей как главный символ новой Украины!
— Есть еще одна известная неформальная команда — Pussy Riot. Вы следили за перипетиями судебного процесса против российских активисток?
— Следил за этим громким процессом… Pussy — те же Femen, только без серьезного финансирования. Это малобюджетный проект художественной самодеятельности. Девушки искали славы. И они ее нашли. Хотя и заплатили за эту славу намного больше, нежели ожидали.
Все, что построено на чистом эпатаже, заканчивается довольно печально. Вот не верю я, что они ворвались в храм, желая искренне выступить там против отрицательных черт православной церкви! Для них сама политическая и идеологическая составляющая была не так важна. Было важно создать шум. И они его создали. Теперь стали жертвами. Конечно, статья закона добавила им популярности. Но как только они освободятся, им нужно будет соответствовать своей популярности. А окажется, что у них нет ни таланта, ни идеологии…
— А что говорят на Западе ваши коллеги-литераторы о тех же Femen и Pussy Riot?
— Femen, например, страшно популярны во Франции! Все отслеживают, что с ними происходит и где разворачиваются их акции. В вот в Германии к ним относятся более спокойно. Для многих это просто околополитическая клоунада, которая всех веселит. Особенно мужчин.
— В городе Коньяк во Франции приз читательских симпатий получила ваша книга «Садовник из Очакова». Расскажите подробнее об этом литературном форуме. Насколько всерьез относятся во Франции к современной украинской литературе?
— Мы шли к этому фестивалю три года. И все для того, чтобы во французском Коньяке Украину сделали почетными гостями фестиваля. Было множество встреч и во Франции, и в Украине.
Что такое фестиваль в Коньяке? Это форум, посвященный именно иностранной литературе. Так что в нынешнем году акцент был на украинских писателях. Причем данный форум проходил не только в Коньяке, но и по всему региону, который называется Пуату-Шарант: там проживает почти два миллиона людей. Местность колоритная, сам регион довольно большой. Сплошь виноградники, самые известные коньяки.
И, представьте, все 46 видеотек (это как библиотеки) региона Пуату-Шарант на несколько месяцев стали предлагать читателям книги украинских писателей в переводе на французский! А люди читали и голосовали за понравившегося писателя.
— Но французские переводы — это же процесс не кратковременный, а достаточно продолжительный?
— Так вот на протяжении всей подготовки к фестивалю мы и встречались с французскими издателями, поскольку нельзя стать приглашенной стороной без перевода книг. У меня с 2000-го издано десять книг на французском. На французском вышла книга Юрия Андруховича «Дванадцять обручів», книга Любка Дереша. Мы заключили договор с издательством «Галлимар» и они уже приобрели права на «Солодку Дарусю» Марии Матиос. Готовится книга Сергея Жадана. И вот только когда процесс переводов «пошел», организаторы фестиваля согласились рассматривать Украину как полноценного участника. Хотя сначала они предлагали Украину и Польшу, по аналогии с Евро-2012. Полагали, что Украина сама по себе не привлечет интереса широкой публики. Но в конце концов рискнули.
Украинские книги там можно было купить… А кто не хотел покупать, брал их в библиотеках. В каждой библиотеке четкий график. Там активная читательская среда. После прочтения читатель заполнял анкету. Мне это напомнило литературное парламентское голосование. Только без фальсификаций. Каждый болел за «своего» писателя. Окончательные итоги были подведены перед самим фестивалем. Нас, украинских писателей, собрали в большом фестивальном зале на 200 человек, где полтора часа шла дискуссия об украинской литературе. Люди приехали из разных уголков провинции. И лишь после этого объявили победителя. Им оказался я… Был удивлен. Выступил...
Представьте, что плакатами со словом «Украина» была обклеена вся французская провинция! В центре каждого городка на флагштоке развивался украинский флаг. Например, в самом центре Коньяка рядом с памятником королю Франсуа I — украинский флаг. На мероприятие приехала национальная французская пресса, французское ТВ, три канала национального радио, много журналистов ведущих изданий.
Франция продолжает интересоваться украинской литературой. И наши писатели уже приглашены на книжный салон в Париже, который пройдет в марте. Там также будет разговор об участии Украины на фестивале в Тулузе на юге Франции.
Как видите, цепная реакция — великолепна. Важно, что нам очень помог фонд «Розвиток України» Рината Ахметова, помогали и другие организации…
— В какой стране ваши книги сегодня издаются наибольшими тиражами (помимо Украины и России, разумеется)?
— В Украине у меня не такие уж большие тиражи, как за рубежом. Больше всего книг переведен о на немецкий язык — для Австрии, Германии, Швейцарии. Потом — французский. Потом — английский.
— И какая из ваших книг сегодня абсолютный лидер продаж?
— «Пикник на льду» на первом месте — во всех странах. А вот «Ночной молочник» был бестселлером во Франции. Эта книга недавно вышла на французском языке и очень хорошо продается. Сейчас готовится перевод «Молочника» на румынский. Но «Пикник на льду» продается более 12 лет, а «Молочник» — только два года.
— Есть ли интересные предложения от кинобизнеса — в плане экранизации ваших произведений?
— Подобные предложения поступают регулярно. Но когда будет кино? Не знаю. Еще в 1997-м режиссер Вячеслав Криштофович снял фильм «Приятель покойника» с Александром Лазаревым-младшим в главной роли.
Недавно американцы купили права на ремейк. Думаю, это будет другой фильм, но я уже не буду автором сценария. Скорее всего речь пойдет не о Киеве, а каком-то американском или английском городе. Права на съемки «Пикника на льду» куплены англичанами. Но фильма пока нет.
— А вас непосредственно всегда приглашают в кинопроцесс как сценариста?
— Сейчас уже нет. Так как не хочу отвлекаться от будущего романа. Собираюсь писать о молодых литовцах и о вхождении Литвы в Европу. Это не документальный роман, а социально-драматический. Литву очень люблю. У меня много там друзей. Хотел о них написать.
— Нельзя не спросить и вот о чем… О вашем отношении как русскоязычного писателя к нашумевшему «языковому закону», который в очередной раз расколол Украину?
— Все, что раскалывает, то и не нужно… У меня с языками никогда не было проблем. Но проводить предвыборный закон, который не соответствует Конституции… Это могли только политики, играющие на «текущий момент». Те политики, которые не думают о будущем своего государства.
Уверен, что такой закон совершенно не нужен. А языковую тематику вообще следует отложить — лет на 20—30, чтобы этот «языковы й вопрос» решало поколение, не жившее в Советском Союзе и не знакомое с механизмами борьбы за финансовые и нтересы при помощи электората.
— В таком случае, что, на ваш взгляд, сегодня может послужить объединяющим фактором в обществе? Культура? Массовая культура? Спорт?
— К сожалению, сейчас только нелюбовь к власти объединяет людей… Как Восток, так и Запад. Но это не позитив, а опять негатив. И это вместо того, чтобы страна занималась созданием концепции внутренней политики.
Уже 21 год в администрации президента существует отдел внутренней политики. И нет ни одной концепции, которую разработало бы или правительство, или администрация, чтобы показать Украине и украинцам куда мы устремимся в ближайшие 20 лет. Ведь каждые четыре-пять лет мы меняем «курс», разворачиваемся то в одну сторону, то в другую. Поэтому только негатив сейчас и объединяет…
— А какие-либо политические технологии способны сплотить, объединить?
—Технологии? Да нет… Так как уровень политического цинизма в обществе уже дошел до крайней точки. К тому же нет новых лидеров. И мне трудно представить, чтобы новый лидер мог прийти с чем-нибудь, кроме контрпропаганды уже существующего лидера. Нет возможности прийти с новой идеей, которая объединит разочарованных.
— Говорят, что в России «объединяющим фактором» как раз и назначили массовую культуру, отвлекающую людей от реальных проблем. Поэтому там на федеральных каналах такое засилие попсы, криминала, скандалов… Так все-таки «массовая культура» тоже объединяет?
— Если говорить о серьезной литературе, то она, конечно, имеет влияние на читателей. Но этих читателей всегда меньше 10% . То есть получается, что журналисты имеют большее влияние на общество, нежели писатели.
Другое дело, что в других странах обществом руководят читатели. Политики читают, они очень образованны, разбираются и в литературе, и в философии, и в этике. Чтобы соответствовать понятию «элита». У нас же элита — не читает! Наша элита считает, что она экономически подкована, но при этом совершенно ограничена в плане общего образования.
Грубо говоря, нашему президенту не о чем говорить с французским президентом, кроме как о цене на газ или товарообороте. У них нет общей книги, которую бы они прочитали. При том, что французский президент много читает и может навскидку процитировать десятка два современных французских писателей.
— Ангажировали ли вас в какую-либо из партий накануне последних выборов?
— Сейчас нет. Раньше обращались регулярно. Раз пять. Но потом перестали, потому что я сам не собираюсь становиться частью какой-то силы.
— Насколько пострадали вы как автор от бурного продвижения электронной книги, сократившей бумажные тиражи?
— Нельзя говорить однозначно, будто я пострадал. Мои электронные тексты за рубежом продаются. Но, как ни странно, в Европе их продается мало. Что интересно: в Америке 20—30—40% книг продаются в электронном формате. А в Европе только 3—4 %. Получается, что в своем большинстве люди читают бумажные издания. И в Я понии тоже самое, хотя это крупнейшая технологическая страна в прошлом.
Да, в Интернете много моих пиратских книг на русском языке. Я уже привык, что они там есть. И их качают. Но их качают те, кто не будет покупать. Пусть читают! Лишь бы читали. Меня это только радует.
— Каковы ваши тиражи сегодня в Украине?
— У нас тиражи мизерные. Сейчас они упали до уровня 2003 года. За исключением Люко Дашвар, Марии Матиос или Василия Шкляра. Нужно, чтобы книга была подкреплена скандалом, тогда тиражи гарантированно большие.
А в среднем это 2—3 тыс. экземпляров. Для страны с 45 млн. населения — мизер! Представьте, что даже в Польше первые тиражи украинских писателей больше, чем в Украине.
К тому же книжные магазины сейчас не платят издателям проценты за проданные книги. В результате издатели перестают давать им на реализацию литературу. И книги издают ся под книжную ярмарку, ведь там часть тиража может продаться. Сегодняшняя экономическая ситуация не стимулирует книжное дело.
— Что в реалиях современной Украины у вас вызывает гражданский протест? А что — сугубо творческий интерес?
— Мне очень интересно все, что связано с историей и развитием нашего Западного региона — Карпаты, Закарпатье, Буковина. Там прошлое намного сложнее, нежели у Восточной Украины. К тому же на Западе больше амбиций, все происходит намного динамичнее. Интересует с точки зрения изменения ментальности, характеров… Там все движется в лучшую сторону. Потому что идет освобождение от страха, пассивности, клише, боязни. Человек открывается, он больше готов себя защищать. Скажем, на Восточной Украине люди не готовы себя защищать. Они закрыты, не избавились от иерархии. Там пассивность воспитывалась в людях 70 лет. На Западной Украине тоже долго — 40 лет. Но там люди протестовали и многое не принимали.
В интервью ZN.UA г-н Курков рассказал о тиражах своих книг; о литературном форуме в Коньяке; об отношении к «закону о языках»; о реакции на выходки Femen и Pussy Riot; вспомнил также времена хиппи, которым посвящены страницы его книги «Львовская гастроль Джими Хендрикса».
— Андрей, в киевском Доме кино вы участвовали в презентации первой и второй книг сборника «Хиппи во Львове». Интересно, что один из «зачинщиков» этого движения стал героем вашей книги — «Львовская гастроль…». Как изменилось — или не изменилось — ваше отношение к хиппи спустя годы, даже десятилетия? Насколько эта тема интересна нынешнему молодому поколению читателей?
— Вы понимаете, «те» хиппи представляют классику жанра. То есть они классические хиппи. И классически умерли от наркотиков. Теперь же понятие «хиппи» характеризует более политический, нежели социологический акцент. Действительно, после перестройки многие хиппи ушли в своеобразные правозащитники. Конечно, они защищали собственных ребят, собственные интересы и свободу. Но при этом имели большое влияние и на формирование первых демократических партий.
Некоторые из хиппи участвовали даже в латышских событиях — в первых демонстрациях в Риге против советской власти.
— И все-таки, чем именно хиппи будут ценны для истории?
— Тем, что поддержали битловскую культуру. В каком-то смысле поддержали рок. Они так и останутся символами борьбы за свободу «от всего». Это — противоречие ради противоречия.
Хиппи всегда отказывались быть соучастниками ординарной правильной жизни. И отсюда все виды их протеста. Включая не только сексуальную революцию, но и следование лозунгу — make love, not work!
Все это по отдельности в истории, в других поколениях еще до начала ХХ века уже было. Только тогда оно называлось нигилизмом. Хиппи же придали понятию «нигилизм» более модный оттенок.
— В таком случае, хочется узнать, какие «неформальные» объединения или движения вызывают у вас интерес сегодня?
— Неформалов подобных хиппи сегодня нет! Те же панки оказались намного слабее. Подобные объединения могут формироваться лишь в распадающихся тоталитарных режимах. Мы в Украине сейчас живем в относительно спокойное время. Вот о России нельзя сказать, что время у них относительно спокойное. Там есть и наци, и антифашисты. Все эти движения построены для борьбы друг с другом. Их представители легко делят мир на «своих» и «чужих». А хиппи — они не делились на своих и чужих. У них были «свои», а все остальное их не интересовало. И они не проявляли агрессии.
Поэтому времена хиппи прошли!
Сейчас все эти возникающие субкультуры или проявляют или провоцируют агрессию. Но они никогда не станут столь массовыми, каковыми были хиппи. Все просто! Они используют некую сверхсложную идеологию, иные понятия и мотивации нежели хиппи. Например, придумывают сатани зм и вытаскивают на поверхность то, что большинству людей на самом деле малоинтересно.
— А по поводу украинских Femen что скажете? Как бы охарактеризовали это «движение» и его «художественную миссию»?
— С моей точки зрения Femen — сугубо коммерческий проект. Некое оружие, напоминающее пистолет с надувными шариками. И все это завлекает внимание тех, кто видит или слышит Femen впервые. А потом приедается…
С одной стороны, конечно, это явление веселое. Но всегда неагрессивное, несмотря на все их попытки. Ведь женская агрессия, если она не настоящая, — слишком театральная. И у них элементы театральности «на грани» — спиливание креста, например...
— И как вы отнеслись к той их выходке?
— Отрицательно! Потому что эти девушки вызывают негативную реакцию общества, провоцируют репрессии. Да, они «хотят» стать жертвами. Но при этом ведут себя так, как те, кто ищет жертв. И в данном случае сама Украина стала жертвой этих «фемин». Дожили… На Западе о них пишут чаще, нежели о наших выдающихся спортсменах. Femen укоренились в сознании западных людей как главный символ новой Украины!
— Есть еще одна известная неформальная команда — Pussy Riot. Вы следили за перипетиями судебного процесса против российских активисток?
— Следил за этим громким процессом… Pussy — те же Femen, только без серьезного финансирования. Это малобюджетный проект художественной самодеятельности. Девушки искали славы. И они ее нашли. Хотя и заплатили за эту славу намного больше, нежели ожидали.
Все, что построено на чистом эпатаже, заканчивается довольно печально. Вот не верю я, что они ворвались в храм, желая искренне выступить там против отрицательных черт православной церкви! Для них сама политическая и идеологическая составляющая была не так важна. Было важно создать шум. И они его создали. Теперь стали жертвами. Конечно, статья закона добавила им популярности. Но как только они освободятся, им нужно будет соответствовать своей популярности. А окажется, что у них нет ни таланта, ни идеологии…
— А что говорят на Западе ваши коллеги-литераторы о тех же Femen и Pussy Riot?
— Femen, например, страшно популярны во Франции! Все отслеживают, что с ними происходит и где разворачиваются их акции. В вот в Германии к ним относятся более спокойно. Для многих это просто околополитическая клоунада, которая всех веселит. Особенно мужчин.
— В городе Коньяк во Франции приз читательских симпатий получила ваша книга «Садовник из Очакова». Расскажите подробнее об этом литературном форуме. Насколько всерьез относятся во Франции к современной украинской литературе?
— Мы шли к этому фестивалю три года. И все для того, чтобы во французском Коньяке Украину сделали почетными гостями фестиваля. Было множество встреч и во Франции, и в Украине.
Что такое фестиваль в Коньяке? Это форум, посвященный именно иностранной литературе. Так что в нынешнем году акцент был на украинских писателях. Причем данный форум проходил не только в Коньяке, но и по всему региону, который называется Пуату-Шарант: там проживает почти два миллиона людей. Местность колоритная, сам регион довольно большой. Сплошь виноградники, самые известные коньяки.
И, представьте, все 46 видеотек (это как библиотеки) региона Пуату-Шарант на несколько месяцев стали предлагать читателям книги украинских писателей в переводе на французский! А люди читали и голосовали за понравившегося писателя.
— Но французские переводы — это же процесс не кратковременный, а достаточно продолжительный?
— Так вот на протяжении всей подготовки к фестивалю мы и встречались с французскими издателями, поскольку нельзя стать приглашенной стороной без перевода книг. У меня с 2000-го издано десять книг на французском. На французском вышла книга Юрия Андруховича «Дванадцять обручів», книга Любка Дереша. Мы заключили договор с издательством «Галлимар» и они уже приобрели права на «Солодку Дарусю» Марии Матиос. Готовится книга Сергея Жадана. И вот только когда процесс переводов «пошел», организаторы фестиваля согласились рассматривать Украину как полноценного участника. Хотя сначала они предлагали Украину и Польшу, по аналогии с Евро-2012. Полагали, что Украина сама по себе не привлечет интереса широкой публики. Но в конце концов рискнули.
Украинские книги там можно было купить… А кто не хотел покупать, брал их в библиотеках. В каждой библиотеке четкий график. Там активная читательская среда. После прочтения читатель заполнял анкету. Мне это напомнило литературное парламентское голосование. Только без фальсификаций. Каждый болел за «своего» писателя. Окончательные итоги были подведены перед самим фестивалем. Нас, украинских писателей, собрали в большом фестивальном зале на 200 человек, где полтора часа шла дискуссия об украинской литературе. Люди приехали из разных уголков провинции. И лишь после этого объявили победителя. Им оказался я… Был удивлен. Выступил...
Представьте, что плакатами со словом «Украина» была обклеена вся французская провинция! В центре каждого городка на флагштоке развивался украинский флаг. Например, в самом центре Коньяка рядом с памятником королю Франсуа I — украинский флаг. На мероприятие приехала национальная французская пресса, французское ТВ, три канала национального радио, много журналистов ведущих изданий.
Франция продолжает интересоваться украинской литературой. И наши писатели уже приглашены на книжный салон в Париже, который пройдет в марте. Там также будет разговор об участии Украины на фестивале в Тулузе на юге Франции.
Как видите, цепная реакция — великолепна. Важно, что нам очень помог фонд «Розвиток України» Рината Ахметова, помогали и другие организации…
— В какой стране ваши книги сегодня издаются наибольшими тиражами (помимо Украины и России, разумеется)?
— В Украине у меня не такие уж большие тиражи, как за рубежом. Больше всего книг переведен о на немецкий язык — для Австрии, Германии, Швейцарии. Потом — французский. Потом — английский.
— И какая из ваших книг сегодня абсолютный лидер продаж?
— «Пикник на льду» на первом месте — во всех странах. А вот «Ночной молочник» был бестселлером во Франции. Эта книга недавно вышла на французском языке и очень хорошо продается. Сейчас готовится перевод «Молочника» на румынский. Но «Пикник на льду» продается более 12 лет, а «Молочник» — только два года.
— Есть ли интересные предложения от кинобизнеса — в плане экранизации ваших произведений?
— Подобные предложения поступают регулярно. Но когда будет кино? Не знаю. Еще в 1997-м режиссер Вячеслав Криштофович снял фильм «Приятель покойника» с Александром Лазаревым-младшим в главной роли.
Недавно американцы купили права на ремейк. Думаю, это будет другой фильм, но я уже не буду автором сценария. Скорее всего речь пойдет не о Киеве, а каком-то американском или английском городе. Права на съемки «Пикника на льду» куплены англичанами. Но фильма пока нет.
— А вас непосредственно всегда приглашают в кинопроцесс как сценариста?
— Сейчас уже нет. Так как не хочу отвлекаться от будущего романа. Собираюсь писать о молодых литовцах и о вхождении Литвы в Европу. Это не документальный роман, а социально-драматический. Литву очень люблю. У меня много там друзей. Хотел о них написать.
— Нельзя не спросить и вот о чем… О вашем отношении как русскоязычного писателя к нашумевшему «языковому закону», который в очередной раз расколол Украину?
— Все, что раскалывает, то и не нужно… У меня с языками никогда не было проблем. Но проводить предвыборный закон, который не соответствует Конституции… Это могли только политики, играющие на «текущий момент». Те политики, которые не думают о будущем своего государства.
Уверен, что такой закон совершенно не нужен. А языковую тематику вообще следует отложить — лет на 20—30, чтобы этот «языковы й вопрос» решало поколение, не жившее в Советском Союзе и не знакомое с механизмами борьбы за финансовые и нтересы при помощи электората.
— В таком случае, что, на ваш взгляд, сегодня может послужить объединяющим фактором в обществе? Культура? Массовая культура? Спорт?
— К сожалению, сейчас только нелюбовь к власти объединяет людей… Как Восток, так и Запад. Но это не позитив, а опять негатив. И это вместо того, чтобы страна занималась созданием концепции внутренней политики.
Уже 21 год в администрации президента существует отдел внутренней политики. И нет ни одной концепции, которую разработало бы или правительство, или администрация, чтобы показать Украине и украинцам куда мы устремимся в ближайшие 20 лет. Ведь каждые четыре-пять лет мы меняем «курс», разворачиваемся то в одну сторону, то в другую. Поэтому только негатив сейчас и объединяет…
— А какие-либо политические технологии способны сплотить, объединить?
—Технологии? Да нет… Так как уровень политического цинизма в обществе уже дошел до крайней точки. К тому же нет новых лидеров. И мне трудно представить, чтобы новый лидер мог прийти с чем-нибудь, кроме контрпропаганды уже существующего лидера. Нет возможности прийти с новой идеей, которая объединит разочарованных.
— Говорят, что в России «объединяющим фактором» как раз и назначили массовую культуру, отвлекающую людей от реальных проблем. Поэтому там на федеральных каналах такое засилие попсы, криминала, скандалов… Так все-таки «массовая культура» тоже объединяет?
— Если говорить о серьезной литературе, то она, конечно, имеет влияние на читателей. Но этих читателей всегда меньше 10% . То есть получается, что журналисты имеют большее влияние на общество, нежели писатели.
Другое дело, что в других странах обществом руководят читатели. Политики читают, они очень образованны, разбираются и в литературе, и в философии, и в этике. Чтобы соответствовать понятию «элита». У нас же элита — не читает! Наша элита считает, что она экономически подкована, но при этом совершенно ограничена в плане общего образования.
Грубо говоря, нашему президенту не о чем говорить с французским президентом, кроме как о цене на газ или товарообороте. У них нет общей книги, которую бы они прочитали. При том, что французский президент много читает и может навскидку процитировать десятка два современных французских писателей.
— Ангажировали ли вас в какую-либо из партий накануне последних выборов?
— Сейчас нет. Раньше обращались регулярно. Раз пять. Но потом перестали, потому что я сам не собираюсь становиться частью какой-то силы.
— Насколько пострадали вы как автор от бурного продвижения электронной книги, сократившей бумажные тиражи?
— Нельзя говорить однозначно, будто я пострадал. Мои электронные тексты за рубежом продаются. Но, как ни странно, в Европе их продается мало. Что интересно: в Америке 20—30—40% книг продаются в электронном формате. А в Европе только 3—4 %. Получается, что в своем большинстве люди читают бумажные издания. И в Я понии тоже самое, хотя это крупнейшая технологическая страна в прошлом.
Да, в Интернете много моих пиратских книг на русском языке. Я уже привык, что они там есть. И их качают. Но их качают те, кто не будет покупать. Пусть читают! Лишь бы читали. Меня это только радует.
— Каковы ваши тиражи сегодня в Украине?
— У нас тиражи мизерные. Сейчас они упали до уровня 2003 года. За исключением Люко Дашвар, Марии Матиос или Василия Шкляра. Нужно, чтобы книга была подкреплена скандалом, тогда тиражи гарантированно большие.
А в среднем это 2—3 тыс. экземпляров. Для страны с 45 млн. населения — мизер! Представьте, что даже в Польше первые тиражи украинских писателей больше, чем в Украине.
К тому же книжные магазины сейчас не платят издателям проценты за проданные книги. В результате издатели перестают давать им на реализацию литературу. И книги издают ся под книжную ярмарку, ведь там часть тиража может продаться. Сегодняшняя экономическая ситуация не стимулирует книжное дело.
— Что в реалиях современной Украины у вас вызывает гражданский протест? А что — сугубо творческий интерес?
— Мне очень интересно все, что связано с историей и развитием нашего Западного региона — Карпаты, Закарпатье, Буковина. Там прошлое намного сложнее, нежели у Восточной Украины. К тому же на Западе больше амбиций, все происходит намного динамичнее. Интересует с точки зрения изменения ментальности, характеров… Там все движется в лучшую сторону. Потому что идет освобождение от страха, пассивности, клише, боязни. Человек открывается, он больше готов себя защищать. Скажем, на Восточной Украине люди не готовы себя защищать. Они закрыты, не избавились от иерархии. Там пассивность воспитывалась в людях 70 лет. На Западной Украине тоже долго — 40 лет. Но там люди протестовали и многое не принимали.
Немає коментарів:
Дописати коментар